Дом культуры сиротливо примостился на самой окраине небольшого донбасского городка, прямиком рядом с трассой.

Вокруг пустыри и лишь метрах в двухстах виднеются городские многоэтажки.

Здесь уже два года живут беженцы из Артемовска, Соледара и окрестностей. Периодически прибывают новые люди из освобождаемых российской армией городов.

Многие здешние обитатели уже разъехались по другим регионам к родным и близким.

Тем же, кто остался коротать свои дни в здании ДК, попросту некуда ехать. Люди попали в бюрократический тупик.

Журналист АиФ пообщался с беженцами.

«Боимся, что отправят за Урал»

«Мы не хотим уезжать с Донбасса, куда-то за Урал, а такая перспектива для нас вырисовывается, — рассказал местный старожил Иван Бечоченко. — Сейчас в ПВР проживает сорок человек. Среди них есть и пенсионеры, которым вставать с кровати тяжело. Куда они могут поехать? Просто не переживут дорогу».

Иван с супругой были эвакуированы из Артемовска еще в феврале 2023 года. С тех пор живут в этом ДК.

Иван в ПВР неофициальный завхоз.

Налаживает контакты с гуманитарными организациями, взаимодействует с городскими властями, помогает товарищам по несчастью решать те или иные проблемы.

Кстати, быт во многом организовывали своими силами, при помощи администрации и неравнодушных людей.

Супруга Ивана даже принесла в ПВР ручную швейную машинку и теперь подшивает вещи, постельное белье.

А повод волноваться у обитателей ДК вески: есть действующий указ главы ДНР Дениса Пушилина, согласно которому проживать более полугода в ПВР беженцы не могут.

«Большинство из тех, кто здесь сейчас живет, твердо намерены вернуться в свои дома. Пусть даже там все разбито. Земля есть, а уж как-нибудь восстановим, — настаивает Бечоченко. — Сейчас начать все с нуля, где-то в другом месте, для меня, например, нереально. Я всю жизнь проработал на вредном производстве. До пенсии уже доживал практически. А все что смог себе выбить сейчас — это десять тысяч рублей... Ну, куда я поеду? Мы просим лишь одного — чтобы нас не расселяли. Справимся своими силами, и вернемся домой, когда это будет возможно!»

Два года жизни в актовом зале

Иван с супругой живут в помещении актового зала.

Вдоль сцены, которая завалена вещами, продуктами и предметами быта, в ряд расположилось больше десятка железных коек.

На одной из них лежит пожилой мужчина. Иван помогает ему подняться. Откуда-то из конца зала к нам спешит еще один местный постоялец.

Это Сергей — сын лежачего пенсионера. Они из пригорода Артемовска — поселка Парасковеевка. В ПВР оказались еще в конце 2022 года. Уже оформили российские паспорта.

«Отец у меня с трудом поднимается. Проблемы со здоровьем. Приходится ему давление замерять три раза в день. Я стараюсь иногда подхалтурить, но надолго его оставить не могу. Мы хотим вернуться домой, когда все закончиться. Ехать куда-то дальше у нас просто нет сил и возможности. Отец вряд ли перенесет такую поездку, — сокрушается Сергей. — Мы боимся, что нас выселят, тем более что попытка уже была».

Как рассказал Иван, летом 2023 года к зданию ДК неожиданно для местных постояльцев пригнали автобусы.

Людям дали 10 минут на сборы и сообщили, что отправляют всех в Иловайск.

«Нам тогда сказали, что из-за ракетной опасности нас хотят переселить подальше. А там, что ракеты не летают? Мы тогда выезжать отказались. Даже написали коллективное обращение», — вспоминает мужчина.

Расстреляли бы за российский паспорт

Бечоченко ведет нас дальше через большой холл, где с десяток человек на стареньком диване смотрят телевизор. Голос диктора новостей эхом отдает по просторным помещениям.

На месте вахтера расположился мальчишка в наушниках, смотрит кино на экране ноутбука.

Егор вместе с мамой, сестрой, папой и бабушкой с начала СВО были вынуждены скрываться от украинских властей и волонтеров из «Белых Ангелов», которые насильно вывозили детей.

Потом пережидали бои за Дзержинск в подвалах.

«Мы вышли из Дзержинска 15 августа. Сначала нас эвакуировали в Горловку, а затем сюда, — рассказывает Виктория, мама Егора. — У меня еще дочь Виолетта, ей 15 лет, муж и мама. Сейчас мы тупике. В Дзержинске я только-только купила дом и даже не успела его переоформить, как началась война. Дом уже разрушен, а юридических прав, получается, у нас на него тоже нет. И это не единственная напасть. У мужа проблемы с документами. Сам Павел гражданин России, приехал на Украину еще ребенком в 1997 году. Украинское гражданство он не получал. Из документов на руках был только загранпаспорт России, который сейчас уже и просрочен. Пятый месяц тянется у нас процедура восстановления личности супруга».

Павлу приходилось скрываться от ВСУ с начала СВО. «Если бы узнали, что он гражданин России, расстреляли бы не задумываясь, — уверена Виктория. — Но мы прятали и супруга, и детей. Очень боялись, что их отберут — много было случаев, когда детей увозили буквально под прицелами автоматов. „Белые Ангелы“, если отказывались добровольно ехать, выламывали окна-двери и просто увозили. К нам они однажды тоже пришли. Назначили время, когда мы должны были „добровольно“ выезжать из дома на ту сторону. В этот же день я с детьми сама покинула город, пройдя блокпост. Переждала, наняла перевозчика, чтобы нас ночью завезли обратно».

Четыре койки и пластиковый стол

Когда в Дзержинск пришла российская армия. Супруги долгое время оказывали помощь нашим бойцам.

Вика готовила еду, а Павел перематывал раненых.

Они ждали прихода России, но даже не ожидали, что столкнуться с таким прохладным приемом из-за чиновничьей казуистики.

«Пойдемте, я покажу, как мы живем», — вдруг вступает в разговор Павел, который до этого предпочитал оставаться в стороне.

Он ведет нас в небольшое помещение, которое когда-то служило кабинетом для творческого кружка.

В комнате стоит двухъярусная кровать, письменный стол и рядом еще две кровати.

«Здесь мои дети спят, здесь мы с женой, а там теща, — показывает Павел. — Когда мы сюда приехали, тут четыре койки железных стояло и пластиковый стол. Потом я все здесь своими руками оборудовал. Так живем уже скоро полгода как, и не знаем, что делать дальше. На работу нормальную я устроиться не могу из-за проблем с документами. Подрабатываю, где придется. Жилье нам снять на семью просто нереально: цены задирают, а заработка нет. Сертификата на жилье, судя по всему, нам тоже не дождаться из-за проблем с документами. И что прикажете делать? Пусть нас хоть здесь, в ДК, пока не трогают, раз уж помогать не спешат».

«Помогите найти сына»

В следующем большом помещении, куда нас приводит Иван, коек в разы больше. Здесь живет основная масса людей. Большая часть кроватей пустует.

Один на работе, другие — мотаются по делам, связанным с восстановлением документов. Иван знакомит с Николаем.

В 2022 году Николая вызвали в военкомат Гродовки, что находится под Покровском. Идти на фронт он отказался, за что ему пообещали отомстить.

«Они просто вычеркнули меня из всех баз данных. Меня сейчас не существует. Часть документов, которые физически были у меня, сгорели. Теперь нужно восстанавливать свою личность. Похоже, сделать это можно будет лишь через суд», — говорит мужчина.

Из Гродовки Николая с супругой выводили бойцы российской армии. Шли несколько суток, в основном по ночам из-за атак украинских дронов.

Во время эвакуации начался минометный обстрел. Жена Николая погибла на месте.

Сын получил ранение и теперь мужчина не знает, как его найти.

«Сына моего зовут Груев Роман Николаевич. Я прошу, кто увидит или услышит меня. Помогите разыскать его. Он ранен был. Осколки попали в спину», — взывает о помощи Николай.